Вадим Зеланд — Взлом техногенной системы
В студенческие годы я с особым рвением налегал на теорию. В то время (впрочем, как и сейчас) физическая наука находилась в кризисе, и мне казалось, если я изучу очень сложный математический аппарат, который понимают лишь математики, и которым физики не владеют (а это действительно так), тогда мне раскроются все тайны Вселенной.
В общем, я был прилежным и жадным поглотителем информации. Хотя с информацией не очень-то пожадничаешь, потому что ее «много не съешь» — это я еще тогда понял. Курсом старше учился мой приятель, он тоже был увлечен физикой, но, в отличие от меня, разгильдяй еще тот. Троечник и веселый гуляка. Его можно было часто видеть праздно шатающимся по общежитию, и казалось, он совсем и не занимается.
Однако, ко всеобщему удивлению, он решал такие задачи, с которыми больше никто из студентов не мог справиться. Правда, мне тоже удавалось решать задачи, за которые даже никто и не брался, но я своих результатов добивался упорным трудом и задним местом, а у него все получалось легко.
Для меня это было странно и непонятно: как так можно, ничего не учить, а задачи щелкать как семечки? Есть, конечно, люди, одаренные от природы, но все-таки без изучения теории тоже ведь далеко не уедешь.
Как-то раз заходит он в мою комнату в общежитии, а я сижу, весь обложенный учебниками, но наверно с очень глупым выражением на лице, потому что приятель сразу заржал, хлопнул меня по плечу и орет: «Хватит уже! Идем, сегодня четверг!» (Четверг в нашем общежитии, это был «пивной день».) Я начинаю мямлить, что нет, не могу… Он хватает одну из моих книжек: «А что это за умные книжки такие?! Ух ты, какие толстые!» Я ему начинаю рассказывать, что поставил себе цель изучить весь многотомный курс теоретической физики Ландау — Лифшица.
(В студенческой среде бытовало поверье, что тот, кто этот кошмарный курс осилит, самым-самым умным-преумным станет! А курс Ландау действительно был очень сложным для освоения, потому что написан был гением, который к тому же полагал, будто все понимают теоретическую физику не хуже его самого, так что подробными объяснениями себя никогда не утруждал.)
Что тут с моим приятелем сделалось! Он начал кривляться и юродствовать так, словно я сморозил несусветную глупость. Под конец он «дрожащим голосом» добавил: «Я тебе очень сочувствую!» В общем, когда он поиздевался вволю, я начал его пытать, почему он считает это глупой затеей, и как ему самому удается решать задачи. На что он ответил просто: «Я решаю задачи, потому что я решаю задачи».
Оказывается, в отличие от всех нас, он подходил к учебе совсем с другой стороны. Мы учили теорию, а потом пытались применить ее на практике. А он делал наоборот: решал задачи и лишь в процессе, если было что-то непонятно, мимоходом заглядывал в учебник. Главной целью для него было — умение найти решение конкретной проблемы, теорию он рассматривал как нечто второстепенное, вспомогательное. Учеба ему давалась легко, потому что он не наполнял свой сосуд, а находился в потоке.
Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282
